Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №3 за 1998 год
Настроившись на дневной полет и услышав такое суждение профессионалов, я уже подумал было, что опять ничего не выйдет, но Дима оказался верен своему слову. Он только попросил решить проблему с заброской нашего снаряжения на старт — ведь до точки взлета несколько километров, и все вверх.
Узнав, что к вечеру на гору поедут на своем микроавтобусе новозеландцы, я разыскал их, и — ура! — пообещали взять. Транспорт будет, значит, дело почти в шляпе!
К семи часам солнце, уставшее от борьбы с облаками, решило отдохнуть и двинулось на закат. Мы же, взвалив на спины упакованные «парапентэ» (это по-испански), пришли, как договорились, на условленное место. Но где спасители-попутчики? Никого нет! Кроме киви, изображенного на заду пустого новозеландского «вэна».
А его хозяин в это время, загрузив, как кенгуру, в свой тандем сразу двух ребятишек, летал себе высоко над горой. Тандем — это двухместный параплан, позволяющий пилоту брать в полет пассажиров.
Пока длилось наше томительное ожидание, Дима успел напомнить мне основные правила управления парапланом, как нужно вести себя в тех или иных штатных и нештатных ситуациях, а также дважды сходить в кафе и выпить, как он сказал, кофе.
Нет, новозеландцы — это не немцы и не американцы, с пунктуальностью у них, видать, слабовато. Только где-то около девяти, налетавшись с внучатами, довольный заморский дед приземлился неподалеку и подошел к автомобилю. Время было уже позднее, и он, подумав, решил отложить свой последний вечерний полет до утра.
Неужели все сорвется? Внешне я постарался сохранить спокойствие, но внутри все заклокотало. Для меня было очевидно: либо сегодня, либо никогда!
Совсем было отчаявшись, вдруг увидел Юрия — нашего коллегу, оператора с НТВ, который в составе параллельной бригады работал здесь же, на чемпионате. Он проезжал мимо на стареньком «рено» размером в пол-«запорожца», арендованном у кого-то из местных. Юру долго уговаривать не пришлось, да и времени не было — заскочили на автозаправку и, не мешкая, рванули на гору.
Итак, в сгущавшихся сумерках, по извилистой дороге без каких-либо ограждений, как по винтовой резьбе, на предельно возможной скорости поднимались мы все выше и выше к стартовой площадке, уже затянутой, в довершение ко всему, мрачной тучей. И я мысленно сожалел, что на небе не видно луны — сейчас самое полнолуние, и она была бы очень кстати. Внизу, в городках и селениях, зажигались огни.
Оценив обстановку, решили взлетать со второго, нижнего, старта — высота около 2000 м над уровнем моря.
На одном из поворотов серпантина, почти на самом верху, увидели одиноко застывшую на краю обрыва фигуру человека. Что за наваждение? С горы, вроде бы, все уже давно либо слетели, либо съехали.
Оказалось, этим человеком был фоторепортер испанского отделения газеты New Times». Он подошел к нам и на ломаном английском языке стал выяснять, не собираемся ли мы сегодня летать. Получив утвердительный ответ, он обрадовался, но тут же переспросил, а подходящее ли для этого время? Нам ничего другого не оставалось, как ответить — да.
Забавная ситуация: на вершине горы, на ночь глядя, встретились сумасшедший фотограф из далекого Мадрида, забравшийся сюда для съемки мирового чемпионата по параглайдингу через час после того, как последние параглайдеры (это по-английски) покинули здешние склоны, — и двое таких же сумасшедших русских, два филина, не нашедших более удобного момента для прыжка в пропасть, кроме как на сон грядущий, к тому же один из них намерен лететь, вообще-то, впервые в жизни.
И тот, и эти смотрят друг на друга и мысленно крутят пальцем у виска, оценивая таким образом действия противоположной стороны, хотя все вместе ждут не дождутся, когда свершится то главное, ради чего они здесь очутились. Сказано: охота пуще неволи...
И вот купола разложены, направление ветра определено. Дима в последний раз спрашивает меня: «Летим?» Без колебаний отвечаю: «Летим!»
Вдруг выясняется, что я забыл внизу, при погрузке, шлем. Дмитрий, скрипнув зубами, отдает мне свой, мотивируя это тем, что он хоть знает, как приземляться.
Так... Подгонка и проверка снаряжения, в которое я облачился, последние инструкции... Команда на старт!
Закрываю глаза, мысленно перебираю последовательность своих действий в первые секунды старта и полета, неуклюже разбегаюсь, ощущая тяжесть сиденья-подвески и с трудом преодолеваю сопротивление натягивающихся строп. Купол где-то сзади поднимается, наполняется, я слышу голос Димы: «Режим! Режим!..»
Пытаюсь отпустить передние стропы, зажатые в руках, и опаздываю на несколько мгновений. «Стоп!» — кричит Дима, наблюдающий и контролирующий мои действия со стороны. Купол заваливается, я падаю, поднимаюсь, учащенно дыша, и, сложив гармошкой параплан, бреду на исходную позицию.
И вновь купол разложен, и вновь разбег, и вновь команда «Стоп!», и все повторяется.
Я не замечаю фоторепортера, который бегает вокруг и щелкает камерой, не замечаю Юру, который вдруг запрыгивает в свой авто и начинает спускаться по серпантину куда-то под место нашего старта, как потом объяснял он — для страховки и возможной быстрой эвакуации в случае чего.
С четвертой попытки, перепрыгнув через какую-то кочку и чуть не задев ее краем подвески, я взлетел.
Услышал сзади ободряющий возглас: «Все нормально, летишь!» — и отправился в свое первое воздушное путешествие в качестве человека-птицы! Конечно же, парящего орла — ведь я сам, а не ветер, могу управлять своим движением! Могу опускаться, могу подниматься, могу лететь вправо, могу влево, могу ходить кругами... Ха, а могу ли? Обольщаться, пожалуй, не стоит — полетный опыт у меня на сегодняшний день близок к нулю.
Разве можно воспринимать всерьез те два прыжка-соскока со склона подмосковного карьера, что год назад совершили мы со Стасом Покровским, ведущим телепрограммы «Пилигрим», во время съемок одной из его передач? Естественно, нет.
Сижу скованно, поднятые вверх руки крепко держат клеванты — своеобразные рычаги управления — и одновременно прижимают к туловищу стропы. Под ногами — скалы, каньоны, колючки и деревья на крутых склонах. Это я вижу, это не только под ногами, но и под носом. Высота над долиной — километр с небольшим.
Краем глаза пытаюсь взглянуть наверх — купол надо мной, все в порядке. Осторожно поворачиваю голову назад — в надвигающихся сумерках на фоне горы второго параплана не видно. Дима должен был подняться следом за мной, но пока его что-то нет. «Почему на парапланах не устанавливают габаритных огней?» — проносится в голове.
Быстро темнеет — стартовали где-то в половине десятого, на небе большая облачность. Справа внизу горят огни Кастехона, мой курс — прямо, туда, где кончаются красно-бордовые ребра отрогов, подпирающих Гальинеро. Именно там предстоит выполнить первый маневр.
Немного потряхивает, и такое чувство, что поднимает. Этого только не хватало!
Чуть-чуть освоившись, начинаю крутить головой. Слева вижу боковую вершину нашей горки, но смотрится она как-то низковато. Похоже, я не снижаюсь. Не слишком ли велик для меня оказался купол «Regas Fenix», купленный ребятами в Праге для полетов на парамоторе — параплане с мотором и пропеллером? Если это так и моего веса, возможно, не хватает для нормальной его загрузки, — летать мне всю ночь в облаках, которые, к тому же, имеют обыкновение засасывать в себя и нормально сбалансированные аппараты...
Вдруг слышу по рации, висящей на груди, команду Димы: «Поворот направо!» Начинаю разворачиваться. Похоже, получилось. Лечу в сторону ночного Кастехона, но чувствую снос бокового ветра. Понемногу работая клевантами, добиваюсь выравнивания курса. Клеванты — специальные петли, похожие на стремена, но для рук. Тянешь левую — поворачиваешь налево, тянешь правую — поворачиваешь направо. Теперь обращаю внимание на свою неестественно скованную позу. Чего я так прижался к стропам? Развожу руки в стороны — все нормально, подвеска великолепно меня держит, и я сижу в ней, как в настоящем кресле.
Ага, наконец-то вижу сзади и выше себя параплан Дмитрия. До него метров триста. Выписывает кренделя.
Подо мной, в темных складках гор, поселок Урмелья. Еле угадываю узкие улочки-проходы между старинными двухэтажными домами, грубо сложенными из серого камня и покрытыми или черепицей, или тонкими пластинками из черного камня — пару дней назад мы заезжали туда, чтобы поглядеть на старинный монастырь XII века...
Прямо, слева и справа, где-то на одном со мной уровне, — темные силуэты хребтов. Влево ухолит ущелье, по которому прекрасная дорога, сейчас уже не заметная, убегает в Андорру и Францию, преодолевая при этом несколько живописных перевалов и целый каскад грандиозных тоннелей, один из которых, прямой, как стрела — более пяти километров в длину. Когда мы, добираясь сюда на машине из французской Тулузы, въезжали в него — на голубом небосводе светило солнце, природа просто пела, но, пронзив горное чрево и вынырнув с другой стороны, попали в совершенно иной мир — лил проливной дождь, и сверкали молнии.
